— Не стоило, — я улыбаюсь, и помогаю маме дотащить сумку от порога до моей кровати, когда мы обе вздрагиваем от резко раздавшейся под окнами музыки и визга шин.

Глава 22

Мы с мамой за весь день умаялись так, что я была рада, когда Максим прислал сообщение, что репетиция отменяется. У него появились какие-то неотложные дела, вынудившие перенести репетицию.

В начале недели тоже ни звонка, ни сообщения. И я полностью окунулась в учёбу. Конкурс конкурсом, но курсовую по социальной педагогике никто не отменял. И так как я пришла не в начале года, самые лёгкие темы из предложенных уже расхватали другие студенты, и мне досталась «Социальная адаптация подростков с девиантным поведением в условиях режима исправительного центра временного содержания». Да уж, весёлого мало. Я понимаю, что тема важная, но трудная в реализации практической части. Придётся проходить практику вместе с ещё несколькими одногруппниками, у кого смежная тематика, в спеццентре для трудных детей. Но раз уж я выбрала эту профессию, нужно быть готовой к подобным вещам.

Знакомство с соседкой по комнате произошло в понедельник утром, когда мне оставалось минут десять до того, как пора бежать на остановку. Девушка ураганом ворвалась в комнату, едва не снеся меня дверью, а потом застыла на пороге, выпучив глаза.

— Привет, я Нина, — нужно быть дружелюбной. — Тебя не предупредили о подселении?

— Неа. Ну что поделать, общага же, — она улыбнулась. — Я Вика, кстати.

— Очень приятно. Ну я уже побегу, мне к первой паре. Вечером ближе познакомимся.

— Ок.

Она протиснулась с сумками в комнату, а я, схватив куртку и сумку, поторопилась на выход. Вроде бы так ничего девушка, с виду приличная, очень надеюсь, мы найдём с ней общий язык.

В среду вечером, уже почти в шесть, от Ларинцева прилетает сообщение: «Жду в семь в «Элегии».

И не здравствуй тебе, ни до свидания. Сегодня в семь или утром? И с чего он вообще взял, что я не занята?

«Уже поздно, я спать собираюсь» — отсылаю в ответ.

«Сейчас шесть часов, Пёрышко. Роман заедет за тобой»

Нет уж, только этого придурка озабоченного мне не хватало.

«Спокойно ночи, Максим»

Нажимаю «отправить» и отбрасываю телефон на другую сторону кровати. Фиг я позволю кому-то так бесцеремонно распоряжаться моим временем.

Но когда телефон несколько раз моргает входящими, меня хватает ровно на пару минут напряжённого спокойствия.

«Нина, я сейчас немного занят, но всё же очень постараюсь приехать и взбодрить тебя, спящая красавица. Или мне попросить об этом Должанова?»

Ах ты ж!

Я вскакиваю на ноги и начинаю собираться. Ему и его дружку станется ввалиться ко мне. И как я потом буду Вике объяснять всё это? Да и вообще…

«На автобусе доеду»

На ходу набираю сообщение и натягиваю джинсы.

— Куда это ты так резко собралась? — Вика отрывает глаза от учебника и с хрустом откусывает яблоко. — Случилось чего?

Случился непонятный парень, считающий, что может командовать мною. И которому, кстати, я по этому поводу планирую сказать пару слов. Наверное.

— Про репетицию забыла, — зачем-то вру соседке.

Вика кивает, а потом возвращается к изучению того, что она там изучала, а я запихиваю в сумку лосины и балетки, натягиваю куртку и пулей вылетаю из комнаты в надежде ещё успеть на прямой автобус до нужного мне района.

На улице тянет даже лёгкими заморозками, и мне приходится натянуть капюшон. Уже почти стемнело, двор общежития залило жёлтыми пятнами света фонарей. Наверное, скоро начнутся дожди.

Но едва я успеваю добежать до края двора, как сзади раздаётся низкий гул автомобиля.

— Мышка, далеко собралась? — в окно, поравнявшись со мной, высовывается блондинистая голова Должанова. — Макс попросил подкинуть тебя до студии, сам он не успевает.

— Я на автобусе.

— Да ладно, Нинуля, — Роман продолжает медленно вести автомобиль рядом со мной. — Я не укушу. Кому охота зубов лишиться?

Он немного подрезает меня и распахивает пассажирскую дверь. Что ж, думаю, ничего страшного не случиться, если я упрощу себе жизнь и доеду на репетицию с комфортом.

Доезжаем в молчании, Рома даже свои дурацкие шуточки не заряжал. Поставил какую-то нейтральную музыку не очень громко, машину вёл на средней скорости. Его даже в адекватности заподозрить можно было, если бы не последнее замечание, когда я у входа в студию уже выходила из машины:

— От тебя и правда малиной пахнет, мышка, — подмигнул Должанов на прощание. — Сладко так, я теперь даже завидую.

— Скину в ВК название туалетной воды, купишь, побрызгаешься и нюхай на здоровье!

Завидует он. Захотелось так от всей души прямо грохнуть дверью его тачки, чтобы аж стёкла зазвенели, но я, естественно, этого не сделала. Машина-то при чём, если хозяин идиот.

Я забрасываю сумку-рюкзак на плечо и тороплюсь ко входу, здороваюсь с уже знакомой вахтёршей, которая без проблем меня пропускает, и быстро иду длинным коридором к спуску в полуподвал, где расположен танцкласс.

Внутри вибрирует какое-то странное напряжение. Неужто это ощущение снова начинает возвращаться? Когда ты знаешь, что устанешь, что не всё получится идеально, далеко не всё. Что, возможно, будет больно и нужно будет преодолеть себя. И не раз. Но всё равно ждёшь каждую репетицию, ждёшь момента, когда сделаешь первый разминочный шаг на паркете под вступительные аккорды, сыгранные концертмейстером.

У меня это невероятное внутреннее чувство давно пропало. Заместилось страхом, который выжег тот, ещё детский восторг. Но, возможно, какая-то крупица осталась, и теперь она решила подать признаки жизни. Признаться честно, это пугает. Что будет после конкурса, когда душа снова открылась, чтобы испытать этот сладкий вкус мечты? Это ощущение полёта?

Я сбегаю со ступеней, тихо прохожу к залу и замираю. Максим уже здесь. Но он не видит меня — он танцует. И что самое интересное, он исполняет классику. Босиком.

В ушах беспроводные наушники, глаза закрыты, но по ритму самих движений узнаю Чайковского. Ту самую мелодию из «Лебединого озера», от которой по коже мурашки бегут. Тройной fouettés, battement*, а потом такой чистый и плавный прогиб, что внутри даже зарождается зависть. Однозначно, Максим очень талантливый танцор, он танцует классику так же хорошо, как и хип-хоп.

Потом он открывает глаза и через зеркала замечает меня. Останавливается и вытаскивает наушники, подходит ближе.

— Привет, Пёрышко, — улыбается, и я не впервые замечаю, что эта его улыбка заставляет меня странно себя чувствовать, словно вместо коленей вдруг появилось желе. — Готова? У нас сегодня много работы.

*fouettés — вращение на одной ноге.

Battement — взмах ногой.

Глава 23

— Мягче, Нина! — Максим давит мне на плечо, толкая корпус вперёд.

Подобные движения для меня самые сложные — те, где нужно вынуть спицу из спины. Мышцы по старой памяти заковывают позвоночник в жёсткий корсет, соединяя сзади лопатки, а сейчас Максим требует, чтобы я расслабила спину, стекла как желе в наклон вниз.

— Давай ещё раз на выдохе, согни колени и расслабься.

Он обхватывает меня за таз, прижимая к своему и снова мягко толкает рукой в правое плечо. Мне от поясницы, при том не затрагивая ноги, нужно наклониться вниз, подать в пол волну руками.

Контемп очень неоднозначен. Его двусмысленность смущает, движения слишком откровенные, поддержки сложные, подобные контактные позы смущают меня. Максим, наверное, привык, а я реагирую слишком остро.

Когда Инна Леонидовна и Марат Ильдарович преподавали нам взаимодействие в паре в балетной школе, я не задумывалась, насколько буквальным это может быть. Или возраст тогда не оставлял простора для подобных мыслей. И глядя на то, как обыденно и привычно это для Максима, как беспристрастно он прорабатывает в танце каждую смущающую меня позицию в постановке, я даже завидую, потому что мне на каждое столь вольное прикосновение приходиться приложить массу усилий, чтобы не зажиматься. И, кажется, это не совсем выходит.